Евангелие от скифов

© Дмитрий Логинов, ЕВАНГЕЛИЕ ОТ СКИФОВ или ЛУКА НЕ «ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ» (статья), 05.05.2013

Первые четыре стиха Евангелия от Луки – предисловие.

Обыкновенно предисловия не читают или пробегают поверхностно: скорей к делу! то есть к непосредственной ткани повествования.

Но в случае святого евангелиста дело – КАЖДОЕ начертанное им слово. Боговдохновенным пером ничего не будет написано просто ради литературной формы. Четыре первых стиха Евангелия от Луки содержат концентрированный объем разноплановой информации. Взглянем на них внимательно:

Синодальный перевод:

1 Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях,

2 как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова,

3 то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил,

4 чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен.

 

Перевод Сергея Аверинцева:

1 Поскольку многие уже брались составлять повествования о событиях, совершившихся среди нас и

2 переданных нам теми, кто с самого начала были очевидцами и служителями Слова, —

3 счел за благо и я, тщательно исследовав все с самого начала, связно изложить это для тебя, достойнейший Феофил,

4 чтобы ты мог усмотреть, насколько достоверно учение, которое тебе преподали.

 

Кстати, почему стоит иногда заглядывать и в Аверинцева? Ответ в его собственном Послесловии к своим переводам (Евангелия, Псалтирь, Иов):

«Не говоря даже о целом каноне Нового Завета, в пределах одного-единственного Евангелия от Луки, мало того, первой же его страницы, мы находим резкий контраст между прологом… и повествованием, начинающимся с пятого стиха. Первая фраза — плавно разворачивающийся период во вкусе хорошей греческой риторики; явление литературной нормы; вторая фраза, напротив, предлагает семиотически артикулированную интонацию… Когда евангелисту не нужен ветхозаветный стиль, он обходится без него прекрасно; когда нужен – вводит»…

Синодальный же перевод, говорит Аверинцев далее, тяготеет к ветхозаветному стилю, где надо и где не надо. «Если бы перевод этот не содержал, по моему мнению, ряда существенных невнятиц, ряда непоследовательных актов выбора, — чего стоит, на фоне ряда буквализмов, неточное «предмет пререканий» (Лк 2:34), где речь идет о знаке и знамении! — едва ли я вообще сел бы за новый перевод».

Проще говоря, Синодальный перевод – не без извращений оригинала, навеянных духом никонианской реформы (которая больше напоминает ересь). Аверинцев – осознанно или нет – пытается исправить эту злополучную «справу», продолженную Синодом по эстафете от времен печально известного Собора 1666 года. То есть это вроде как здравое движение в направлении возврата к неповрежденному священному тексту.

Однако и перевод Аверинцева «осуществлен по стандартному критическому изданию Нестле-Аланда». А это все-таки тоже некая справа, только современная западная, на основе греческих же переложений, несколько улучшенных благодаря раскопанным недавно раннехристианским кодексам.

Но вопрос: а все ли из открытий о раннем христианстве неправославному Западу выгодно доводить до всеобщего сведения? Не пошатнутся ли в случае последовательно и во всем возвращения к настоящим подлинникам позиции католичества и протестантизма? Аверинцев и сам иронизирует по поводу «так называемого Общепринятого Текста (Textus Receptus)».

Точный перевод латинского слова Receptus: Означенный. Причем, как правило, в значении Предписанный… То есть - улучшения некоторые заметны, но все же опять прописывают нам некий иностранный рецепт…

Так что наиболее надежным источником (из общедоступных) по-прежнему остается Остромирово Евангелие. Писаное диаконом Григорием для новгородского посадника Остромира в 1057 году. То есть за шесть веков до реформы горе-патриарха Никона и за четыре с половиной века до «ереси жидовствующих», осужденной новгородским собором 1490 года.

Этот извод был окончен через три года после того, как официально отщепились католики (1054). То есть из Остромирова Евангелия можно хорошо видеть, от чего именно католики отщепились. Причем на книге начертано: «Евангелие Софийское апракос», а значит, по нему шли недельные службы в знаменитом Новгородском Софийском соборе (который был младший брат и соперник Софии Царьградской).

Признано: оригинал, с которого списывал диакон Геннадий, был «древне-южно-славянский», то есть, короче говоря, скифский. (Нюансы - в труде Александра Христофоровича Востокова «Грамматика церковно-словенского языка, изложенная по древнейшим онаго письменнымъ памятникам», который был написан ровно через восемь веков после рождения книги.)

Расхождения сего словенского извода с известными греческими «оригиналами», как их не подгоняй, получаются слишком уж велики… То есть Остромирово Евангелие может представлять – по крайней мере, частично – ПРЯМУЮ передачу учения Святых Палестинских Скифов без эллинского или, тем более, позднейшего иудейского посредничества.

Лист 217-й Остромирова Евангелия: «Яко сътвори мне величие сильныи, и с[вя]то имя Его. Пребысть же Мария съ нею яко три месяця и възвратися въ домъ свои». То есть до никонианской реформы Песнь Богородицы «Величит душа моя Господа» 8 сентября и «и в прочяя праздникы ея» (лист 216) звучала вот как (если переложить на современный русский):

«И сказала Мария: величит душа Моя Господа,

и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем,

что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды,

что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его.

Пребыла же Мария с нею около трех месяцев, и возвратилась в дом свой».

 

Сравним Песнь Богородицы в современном изводе Евангелия (Лк 1:46-56):

«И сказала Мария: величит душа Моя Господа,

и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем,

что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды;

что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его;

и милость Его в роды родов к боящимся Его;

явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их;

низложил сильных с престолов, и вознес смиренных;

алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем;

воспринял Израиля, отрока Своего, воспомянув милость,

как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века.

Пребыла же Мария с нею около трех месяцев, и возвратилась в дом свой».

То есть, в древнем изводе – в Остромировом Евангелии – отсутствуют стихи, нумеруемые ныне 50, 51, 52. 53, 54, 55. Специалисты по древним рукописям любят задавать вопрос: почему? Только вот как-то риторически они его задают. Без попыток ответить. Тайна, мол, сия – велика есть…

Однажды, впрочем, довелось встретить вместо этого глубокомысленного молчания мелкомысленное предположение: новгородские певчие, де, считали сей фрагмент столь простым, что нечего было тратиться его записывать – и так помнили.

Попробуйте такое запомнить: «и милость Его в роды родов к боящимся Его; явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем; воспринял Израиля, отрока Своего, воспомянув милость, как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века». Трудновато запоминается, не правда ли? – ибо перед нами тут точно не, говоря словами Аверинцева, «плавно разворачивающийся период во вкусе хорошей риторики»…

Если принять версию легкого запоминания, пришлось бы предположить: почему-то ВСЕМ певчим Руси сей сложносочиненный период сам собой ложился на память. Потому как вообще НИ В ОДНОМ из русских дониконианских апракосов этого текста нет! Не только лишь в Остромировом Евангелии…

Так почему же, все-таки, нет? Попробуем ответить разумно. Тем более, что ларчик открывается, вероятно, в данном случае совсем просто: нет, потому что пассажа этого насчет Израиля, Авраама, боящихся и т.д. И НЕ БЫЛО в оригинале оригиналов, то есть в писании, выполненном рукой самого Луки. (см А. Долгин «Евангелист Лука был русином»)

Этого и подобных мест не было в изначальном тексте Евангелия от Луки, если верить, например, Маркиону. А доверять этому раннехристианскому подвижнику стоило бы несколько больше, чем ныне принято, хотя бы потому, что был он, практически, современник святого евангелиста.

Маркион бы посмел произвольно вычеркивать из Луки? У большинства здравомыслящих историков такая версия вызывает сомнение. Предпочитают осторожно говорить о каком-то кратком варианте Евангелия, которым располагал «Волк Понта»…

На деле мы тут можем видеть пример, конечно же, не вымарывания части оригинального текста. Напротив, Остромирово Евангелие показывает писание самого Луки, не поврежденное вставкой. Следуя в этом точно тому Евангелию, которое вошло в канон книг нового завета, предложенный последователями богословской школы Маркиона в 144 году от Р.Х. (Знаковый, между прочим, с точки зрения славяно-скифской нумерологии год 12×12 это Колыван, царь-год… Но это тема отдельная.)

Заметим, без вставки фраза перетекает во фразу легко, естественно – данное место из Евангелия от Луки воспринимается как, именно, ПЕСНЬ Богородицы. Никаких смысловых разрывов от «И сказала Мария…» до «…и возвратилась в дом свой».

А вот со вставкой, которая, не пойми к чему, пересказывает кратко историю евреев, да еще и «предсказывает» их рассеяние, теряется нить повествования. Можно и позабыть, с кем «с нею» «пребыла Мария три месяца и возвратилась в дом свой». Хоть бы уж удлинивший так излагаемое Лукой не поленился и заменить, соответственно, «с нею» словами «с Елизаветой»…

Еще Джекоб Коннер в книге «Христос не был евреем» (1936) указывал на наличие в современных Евангелиях позднейших евионитских вставок. Конечно, последователи ереси Евиона и Керинфа (она явилась на Руси как «ересь жидовствующих», говоря языком новгородского собора 1490 года) не могли не сделать «врезку» (по терминологии американского исследователя) именно после слов «будут ублажать Меня все роды», потому что слова эти ясно показывают истинность идеи, выраженной в самом названии книги Коннера.

Евионитам тут надо было как-то замутить воду. Только вот в данном случае они, пожалуй, перестарались. Получившая странноватое «дополнение» речь ощущается как исходящая из уст мужчины-раввина, а не Девы-Вседержительницы…

Лидерам общин еврейского рассеяния была прямая, очевидная и очень существенная выгода инспирировать подобного рода вставки. Ведь раннее христианство было, между прочим, антииудаизмом. Этот исторический факт маскируется ныне оксюмороном «иудеохристианство», навязчиво тиражируемым полтора-два последних столетия. Некритическое употребление термина «иудеохристианство» свидетельствует о богословской безграмотности, как справедливо замечает, к примеру, Кэролл Р. Бирбауэр, доктор богословия, в статье «Парадокс богов» (2005).

Итак, ортодоксальное христианское учение непременно включает антииудаизм (как доказал еще Маркион в начале второго века специальным трактатом «Антитезы», указывающим 36 непримиримых противоречий Нового и Ветхого заветов) и этот антииудаизм стал, уже в начале средних веков, поддерживаться монархами стран, в которых пребывали общины рассеяния иудейского. Раввины оказались поставлены перед выбором: либо отказаться от иудаизма – а значит, и от абсолютной власти внутри еврейских общин, – либо…

Либо попытаться «приручить» христианство, используя факт издевательской надписи, которую сделал Пилат над распятым Христом: «царь иудейский» (Ин 19:19). Раввины, подведшие Христа под распятие заведомой клеветой, будто «сын» Иосифа претендует на царство, были очень и очень против (Ин 19:21) такой надписи над «га-ноцри», то есть инородцем, «гоем». Однако раввины средневековья развернулись в этом вопросе, что называется, на 180 градусов и не уставали повторять западным королям: «ваш Бог – наш родственник»…

Откуда было скандинавским, например, королям знать, что между Галилеей скифской и еврейской Иудеей лежало целое государство, Самария, а вот от Назарета до Скифополя было, напротив, не более получаса конной прогулки? И едва ли те «наихристианнейшие монархи» читали Новый завет настолько внимательно, чтобы обратить внимание на свидетельство Павла «распяли Господа Славы» (1 Кор 2:8).

Впрочем, от своих духовников западные короли слышали: Библия ничего не говорит о еврейском происхождении Христа. И это могло подвигнуть лукавых лидеров иудейских общин постараться «исправить» задним числом сей факт. Евреи нанимались, к примеру, переводить Писание на латынь, требуемую каноном западных месс, а попутно…

Конечно, если бы врезка явила грубое противоречие с проповедями тогдашних священников, это чревато было б разоблаченьем фальсификации. Поэтому врезчики в основном стремились лишь привнести возможность превратного толкования, заложить «предмет пререканий». Дабы в дальнейшем постепенно склонить к приятию выгодного для себя смысла. «Утратив», разумеется, уже к тому времени оригинал.

Возможен вопрос: почему тогда же не сделали подобного с православными церковнослужебными книгами? Ответ: потому что некому тогда еще было делать. Евреи, которые рассеялись не на запад, а на восток, осели в иудаизированной Хазарии (а там вообще ни одна христианская книга не выжила. Потому как иудаизм сделался государственной религией хазар со времен хана Булана). Первая еврейская община на Руси появилась только в десятом веке – в Киеве.

Так обстояло дело и во многих других землях потомков скифов. В них долгое время не приходили те, кто был заинтересован в утрате оригиналов. Поэтому церковные книги на старославянском (точней - словенском) – наиболее древние среди всех вообще христианских книг.

Сей факт известен весьма немногим, но это не мешает ему быть фактом. Найдется очень и очень мало церковнослужебных текстов, которые могли бы поспорить по древности с написанными на языке наших предков. Имеется в виду, естественно, не оригинал, который у всех один, а задокументированная дата начертания конкретного извода.

Яркий пример: знаменитое Реймское Евангелие. 27 июня 1717 года Петр I посетил старинный французский город Реймс, традиционное место коронации властителей Франции. Там ему показали главную реликвию города: «старинную странную книгу, написанную таинственными, никому не понятными знаками». Но русский царь изумил присутствовавших, свободно читая из книги вслух и определив ее как Евангелие, написанное на старославянском. Реймский хроникер записал эту историю как «замечательнейшее» событие при посещении Петром I Франции.

Даже и к самому Реймскому Евангелию имеется теперь следующая приписка, сделанная в 1782 году: «Рукопись эта принадлежала сокровищнице Константинопольской и была увезена из библиотеки св. Иеронима. Первая ее часть написана буквами сербскими, называемыми по имени св. Кирилла, на языке восточном, для употребления калугеров; вторая иллирийскими буквами, называемыми по имени св. Иеронима, на языке Индийском или Эсклавонском. Русский царь Петр I, проезжая через Реймс 27 июня 1717 г. очень бегло читал, равно как и двое господ, с ним бывших: они сказали, что язык рукописи их природный».

Спросят: почему тогда и на нашем природном языке в современных изводах Евангелия встречаем эти самые врезки? Ответ в книге «Христианопасный щит веры». Она была написана Иноком Епифанием в 1667 году – когда и до нас докатилась, тысячелетие спустя, волна начатой на Западе «справы»: «Егда же, грех ради наших, попустил Бог сатане посадити на престол патриаршества врага и расколника, предотечу антихристова, окаяннаго Никона, он вскоре посадил на печатной двор ко книжной справе друга своего – жидовина Арсения, недостойного нарековения иноческого, отрекшагося от Христа троекратно, что сам он исповедал в монастыре Соловецком. Стакався же с ним вкупе, приискал себе подручников таковых же. И начаша в книги печатные плевелы сеяти еретические, проклятые. И те их уложенные книги еретические, по действу сатанину, разсеяша по всей Русской земле по церквам Божиим на погубление веры християнския». Но это тема особенная и мы, даст Бог, ее раскроем еще подробно.

Рекомендуем × − +